ИЗ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЭКСКУРСИОНИСТИКИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX – ПЕРВОЙ ТРЕТИ ХХ В.
Экскурсионное движение возникло в 1850-х г.г. на волне интереса к «позитивным» знаниям, что предопределило преобладание естественнонаучной проблематики. Правда, значение слова «экскурсия», в отличие от современного прочтения, приближалось к значению словосочетаний «исследовательская экспедиция»[1], туристская поездка[2] или «образовательная прогулка»[3]. Можно вспомнить занятия, которым предаются «передовые» герои романа «Отцы и дети» Тургенева: «Базаров вставал очень рано и отправлялся версты за две, за три, не гулять – он прогулок без цели терпеть не мог, а собирать травы, насекомых»[4]. Его сопровождал молодой Кирсанов, а впоследствии «ботанизировать» главный герой отправлялся с Анной Одинцовой[5].
Эти тенденции к концу столетия оказали влияние и на школу. Главной задачей школьных экскурсий было преодоление барьеров между полученными в школе теоретическими знаниями и реальной жизнью, позже, с распространением гуманитарных экскурсий, – развитие личности педагогов и учащихся. Ключевым действием во время экскурсии становилось исследование, получение нового знания (это было время безграничной веры в возможности науки). Постепенно росло убеждение, что явления природы и ее представителей необходимо изучать в их естественной среде.
Выход за пределы учёных кабинетов и школьных классов – в поле, в лес, в горы, на берега рек и озёр – предопределил ориентацию естественнонаучных экскурсий на природные циклы[6]. Пионером в этой области был Д.Н. Кайгородов, наибольшую известность которому принесли размышления о необходимости комплексного наблюдения изменения всех явлений природы в соответствии с временами года (фенологии)[7] и мысль о замене в школах преподавания естественной истории – «изучением живой природы по общежитиям»[8], которая в 1901–1904 г. была положена в основу преподавания естествознания в школе, но затем от неё отказались в пользу традиционного преподавания по отраслям биологии.
Эти две идеи были связаны между собой мыслью о необходимости изучения «целокупной природы» в ходе естественнонаучных экскурсий, и школьных в том числе. Но учебный год (ещё один временной цикл) в России приходился на время, когда наблюдения за природой были затруднены либо невозможны из-за плотного снежного покрова, в связи с чем даже возникала идея переноса каникулярного времени. В пору самых смелых надежд на коренные реформы школы Кайгородов писал: «Мне рисуется в далеком будущем (а может и не так уж далеком!) такой заманчивый идеал: с появлением первого зеленого листа на дереве двери всех классов (кроме последнего) закрываются, все уроки прекращаются, кроме уроков природоведения (преподающегося во всех классах), и уроки переносятся в ту великую аудиторию под открытым небом, на кафедре которой восседает самый великий в мире профессор – сама Природа»[9]. Однако отменить экзамены и летние каникулы, совпадавшие со временем пробуждения природы, все же не решились.
Гуманитарные экскурсии, ближние и дальние, возникнув в школьной среде, в 1880-х гг. были ещё отдельными яркими эпизодами. Между тем Министерство народного просвещения стало поощрять учителей к проведению экскурсий, содействовать их распространению введением льготных тарифов на транспорте, навстречу экскурсантам шли и частные владельцы. Благодаря всему этому на рубеже XIX–XX вв. школьные путешествия приобрели такой размах, что вся учащаяся Россия в каникулы снималась с места и направлялась на экскурсии. И, поскольку в сознании провинциала именно столичные города аккумулировали всё лучшее в стране, именно там, по мнению авторов учебников, происходили самые важные, ключевые события отечественной истории, – туда и отправлялись экскурсанты по преимуществу, или непременно заезжали по дороге в иные места. Особенно страдали от экскурсионных потоков власти древней столицы, Киева, и, разумеется, Москвы и Петербурга, они были вынуждены принимать меры, ограничивающие посещение их школьными группами, особенно в дни торжеств, совпадающие со школьными каникулами.
Привыкшие к спокойному, размеренному, бедному событиями времени провинции, её жители не просто вливались в суетливые потоки столичных улиц. Характерными чертами таких поездок была чрезвычайная насыщенность программы. Так, например, во время поездки в Москву в 1907 г. ученики костромского городского училища побывали за 4 дня в Историческом, Румянцовском, Политехническом музеях, посетили музей при Строгановском училище, «Третьяковскую галерею, Зоологический сад; Кремлевские храмы, дворцы, оружейную палату, храм Христа Спасителя»[10]. Кроме того удалось посмотреть два театральных спектакля. Подобная программа становилась нормой для экскурсий провинциалов в столицы. Вот, к примеру, во время путешествия в Москву учениц Галичской женской гимназии, предпринятого в 1911 г., за шесть дней пребывания в Москве предполагалось посетить 12 музеев, не считая экскурсии по городу, посещения храмов и театров [11].
Время словно спрессовывалось в единственное, быть может, посещение столицы, организаторы пытались вместить события, которых москвичу могло хватить на год. Однако образовательная ценность путешествия, столь богатого впечатлениями, была довольно низкой: предварительная проработка вопросов истории городов, подготовка к восприятию объектов осмотра не проводились, количество информации было огромным, но даже запомнить все это вряд ли было возможно.
Несколько иначе обстояло дело со школьными экскурсиями, которые удавалось включить в образовательную программу. В начале ХХ в. отдельные петербургские школы такие, как Тенишевское училище и Коммерческое училище в Лесном, которые не подчинялись Министерству народного просвещения и сами формировали программы, распределили экскурсии по всему курсу обучения, сделали их обязательным элементом учебного процесса[12]. Это позволило в ходе курса подготовить учащихся к восприятию объектов осмотра, организовать восприятие во время экскурсии, проконтролировать степень усвоения материала, развить исследовательские навыки. Именно здесь, в Тенишевском училище, на заседании попечительского совета 13 февраля 1901 г. И.М. Гревс, временно по политическим мотивам отстранённый от университетских лекций, сделал доклад «К вопросу об организации исторических экскурсий»[13].
В 1902 г. Гревс смог вернуться в университет, и следующие экскурсионные опыты его были связаны уже со студентами и бестужевками. Место учителя истории в училище он передал только что закончившему университет Арту Заксу, которого, по словам Н.П. Анциферова, называли «Азартом Яковлевичем», и который впоследствии оказал воздействие и на развитие московской экскурсионной школы.
В течение целого учебного года под руководством Гревса шла подготовка к поездке в Италию. Были прослушаны лекции по истории городов, их культуре, об общей культурной ситуации в эпоху раннего средневековья. Параллельно велась работа в семинариях, где будущие участники поездки под руководством Гревса изучали документы, средневековые хроники, литературные памятники. Это была история традиционная, основанная на письменных источниках, но она одушевлялась участниками будущей поездки, поскольку каждый выбирал близкую ему тему. Это позволяло экскурсантам к личному, внутреннему линейному времени добавить направление – в прошлое.
Главным приемом, который использовался в обследовании городов, была реконструкция, опиравшаяся на сохранившиеся здания: «Эти работы, – вспоминал Гревс, – закончились у нас очерком “дантовой Флоренции” и посещением на местах главных пунктов “дантова угла”, где стоял его отчий дом, возвышались дома его родных и друзей, где протекали его детство и ранняя юность <…> Этот живой кусок из старо-флорентийского центра хорошо сохранился до сих пор, несмотря на все перипетии перестройки города, и на нем с поражающим реализмом можно восстановить обстановку, среди которой развивалась жизнь великого поэта и мыслителя…»[14]. Таким образом, экскурсия в современную им Италию превращалась в путешествие, переносившее участников в далёкое прошлое.
Любопытно сопоставить уже на этом этапе петербургский опыт с московским.
Первая из известных нам экскурсий, предпринятая преподавателями и студентами Императорского Московского университета, состоялась за четыре года до первых итальянских экскурсий Гревса, летом 1903 г. Инициатором её стал профессор князь С.Н. Трубецкой, который читал курс истории древней философии. Он создал Историко-Филологическое Общество студентов университета, а экскурсия в Грецию, «всецело обязанная инициативе и стараниям Сергея Николаевича»[15], по мнению современников, стала кульминационной точкой в развитии Общества.
Поездка продолжалась с 29 июля по 2 сентября 1903 г. Участниками экскурсии стали почти полтораста студентов. Среди них наряду со студентами-гуманитариями были и представители факультетов, на которых изучали естественнонаучные и точные дисциплины. Это заведомо обрекло экскурсию на общеобразовательный характер, несмотря на то, что первоначально предполагались научно-исследовательские цели. Секретарь Общества и участник поездки А. И. Анисимов писал, что общим в восприятии античной древности было только классическое образование: «Для человека, относящего эпоху Перикла во 2-й век после Р.Х., <…> камни Акрополя ничего не говорят, и “персидский мусор” благополучно сходит за остатки античности, современные фризам Парфенона»[16]. Поэтому на первый план для студентов, многие из которых впервые выезжали за границу Российской империи, вышли впечатления от современной жизни Стамбула и Афин. В Греции проходили выборы в органы местного самоуправления, и «среди экскурсантов не умолкали самые горячие и оживлённые споры о результате и свойствах народной жизни, поскольку она проявлялась на афинских улицах в мирной обыденной форме и в виде бурных демонстраций»…[17] Это всё казалось политизированным студентам не менее важным, нежели исторические реконструкции.
Тем не менее, небольшая часть студентов после осмотра оттоманского музея, в котором были выставлены и греческие древности, осмотрела весь город. Там, где другие видели грязь и отсутствие цивилизации, Анисимов, который впоследствии стал замечательным историком искусства и реставратором древнерусской живописи[18], видел ожившую историю: «художник и историк никогда не перестанут сожалеть об исчезающих образах прошлого, о типичном, самобытном и оригинальном в жизни отдельных народов, и не перестанут сожалеть не потому, что наивно хотели бы задержать или совсем остановить неуловимую смену одних исторических форм другими, а потому, что желали бы запечатлеть для себя и других эти уходящие формы и непосредственно, глубоко пережить их для наиболее полного художественного или научного воссоздания»[19].
Это те самые настроения, которые звали в Италию учеников Гревса, но в московской группе, более пёстрой и увлечённой идеями социальной справедливости и свободы, они утонули в общей волне разнонаправленных эмоций. Одни видели в развалинах Акрополя поэзию далёкого прошлого, другие в бурной политической жизни греческих улиц видели желаемое для России будущее.
Однако то, что было доступно хотя бы некоторым студентам, руководимым крупнейшими специалистами, было желательно и для учащихся средних учебных заведений. Именно для того, чтобы регулировать и координировать экскурсионную деятельность и была создана Центральная экскурсионная комиссия при Московском учебном округе[20]. Помимо неё этим же занимались подразделения Общества распространения технических знаний, В Петербурге эту функцию выполняло Бюро по содействию иногородним экскурсиям средней школы при С.- Петербургском родительском кружке[21], а позже – отделения и комиссии Российского общества туристов. Попытки помочь в организации, а также информационном и методическом обеспечении этих потоков предпринимались издателями экскурсионных изданий «Экскурсионный вестник», «Русский экскурсант», «Школьные экскурсии и школьный музей». Стремление сделать для провинциалов впечатления от поездки в столицу более осмысленными воплощалось в предоставлении предварительной информации, иногда – в формировании оптимальных маршрутов, подчас тематически организованных[22].
Таким образом, экскурсии россиян на рубеже XIX / XX вв. тяготели к столицам и историческим центрам. Здесь, в другом пространстве, участники по-иному воспринимали и время, оно насыщалось событиями, границы линейной хронологии раздвигались и вмещали одновременно прошлое и настоящее, готовя, по замыслу организаторов, к будущему.
1917–1918 гг. стали переломными в этом процессе. В 1918 г. столица из Петрограда была перенесена в Москву, туда же переехали и все руководящие органы нового государства. Именно здесь, под эгидой Наркомата просвещения РСФСР и его неотъемлемой части – Политико-просветительного отдела, развивается московское экскурсионное дело. Сыграл свою роль и «субъективный фактор». В Москве оказался А.Я. Закс, ещё в 1905-1907 гг. возглавлявший в Петербурге комиссию по проведению всеобщей забастовки учителей. В Наркомпросе он стал курировать экскурсионную деятельность москвичей, возглавил Московский экскурсионный институт и опытно-показательную экскурсионную базу[23]. Инициатива издания путеводителей «По революционной Москве» и «Октябрь в экскурсиях по Москве» принадлежала замечательному историку Н.М. Дружинину, который руководил исследовательской работой, предшествовавшей их изданию. Формировался образ «другого прошлого», которое рассматривалось как прообраз настоящего и предвестье будущего.
Петроградская школа в лице Гревса и Анциферова отдавала предпочтение городу как «органическому целому», что предполагало изучение его биографии как континууму возникновения – развития – трансформации – умирания, причём Петроград первых послереволюционных лет позволял предполагать именно переживание последней фазы. Это позволяет утверждать, что пассеизм, который казался новой власти страшным преступлением, действительно был источником их вдохновения.
Любопытно, что представители московской экскурсионной школы Н.А. Гейнике и Закс, оказавшись в Петрограде, искали привычные для себя революционные сюжеты: «Здесь жил Желябов. Тут Рысаков бросил бомбу»[24]. Для них Сенатская площадь была местом восстания декабристов, а не воплощением «мифа Петербурга» в скульптуре Фальконе. Между тем петербургские коллеги даже интерес П.Н. Столпянского к прошлому рабочих окраин воспринимали как политическую конъюнктуру[25].
Это не значит, что в Москве не интересовались прошлым вне политики, или в Петрограде сознательно избегали политических тем, речь идёт всего лишь о тенденциях. В этом смысле характерно, что, даже организуя для земляков экскурсии в провинцию, московские экскурсионисты предполагали именно внимание к росткам будущего: «Необходимо, – говорил Закс, – и избалованных московских школьников “зарядить пафосом социалистического строительства”»[26]. Это удалось, судить об этом позволяют отзывы участников поездки: «Мы соблазнились только путешествием по Волге и Оке. А теперь нам кажется, что Иваново-Вознесенск – самый большой, самый интересный самый передовой из городов»[27]. Организатор ивановских экскурсий, Закс подводила итог: «Понятие “социалистическое строительство”, лозунг “Всё для блага трудящихся” облекались в конкретную форму»[28]. Для неё эти размышления были столь же естественными, как и реконструкция петербургского мифа для Анциферова. Каждый из современников жил в своей реальности, которая определялась ценностями локальной традиции, а она, в свою очередь, складывалась благодаря творящим её личностям.
Экскурсионизм первой трети ХХ в. был одним из проявлений сложного переплетения различных систем ценностей эпохи кризиса отечественной культуры, влиявших на восприятие прошлого, настоящего и будущего, воплощением которых становились столица и провинция, сельская или городская местность со свойственным каждому из топосов переживанием времени.
[1] Залесский, М. Д. Палеоботаническая экскурсия в Англию. СПб. : типо-лит. К. Биркенфельда , 1910 23 с.
[2] Экскурсия учеников Тульской мужской гимназии в Константинополь 1910 г. : Тула : тип. П.Г. Фетисова , [1911] — 64 с. ; Базилевич, П. Экскурсия в Париж на выставку и по Западной Европе воспитанников Киево-Печерской гимназии в 1900 году : Дневник учеников 7 кл. П. Базилевича и 6 кл. А. Рихтера. Киев : тип. И.И. Горбунова , 1903 72 с.
[3] Петр В.И. О летних экскурсиях учеников Киево-Печерской гимназии. Киев, 1901. 23 с.
[4] Тургенев И.С. ПСС и писем в 28-ми тт. Т.8. М. ; Л. : Наука, 1964. С.238.
[5] Там же, с.284.
[6] Герд А.Я. Об естественно-исторических экскурсиях // Учитель. 1866. №7; Вагнер Г. Путешествие по лесу и степи, прогулка с молодыми приятелями и приятельницами. М., СПб., 1868 и др.
[7] Кайгородов Д.Н. Второй стенной календарь Петербургской весны. – СПб., 1894; Половцовы В.Н. и В.В. Ботанические весенние прогулки в окрестностях Петербурга. СПб., 1900 и др.
[8] Памяти Дмитрия Никифоровича Кайгородова. Л., 1925. С. 9.
[9] Там же.
[10] Экскурсия учеников VI класса Костромского Городского училища в г. Москве и Троице-Сергиевой Лавре // Поволжский вестник. Кострома, 1907, 6 мая. №326. С.3.
[11] Переписка дирекции Галичской уездной гимназии // Государственный архив Костромской области. Ф.1099. Оп.1. Д.17. Л.173-173 об.
[12] Образовательные поездки в средней школе / Тенишевское училище. Изд.2-е, перераб. и доп. СПб. : Общественная польза, 1912. 347, VII с.; Школьные экскурсии, их значение и организация / СПб. Коммерческое училище; под ред. Б.Е. Райкова. СПб., 1910. (Педагогический ежегодник. Т 2). 397 с.
[13] ПФА РАН. Ф. 726. Оп.1. Ед.хр.171.
[14] Гревс И.М. К теории и практике «экскурсий» как научного изучения истории в университете. СПб., 1910. С. 52-53.
[15] Анисимов А. Князь С.Н. Трубецкой и московское студенчество // Вопросы философии и психологии. 1906. Кн.1. С.177. Благодарю И.Л. Кызласову за указание на этот источник.
[16] Анисимов А. Экскурсия студенческого общества в Грецию // Вестник воспитания. 1904. №2. С.118.
[17] Там же, с.120.
[18] Кызласова И.Л. Заметки о двух студентах из университетского выпуска 1904 года: Павле Флоренском и Александре Анисимове // Искусство христианского мира. 2009. Т.11. С. 541-552.
[19] Анисимов А. Экскурсия студенческого общества в Грецию… С. 126.
[20] Труды комиссии по организации экскурсий для учащих и для учащихся средних учебных заведений. М. : А.А. Левенсон, 1911. 223 с.
[21] Школьные экскурсии, их значение и организация / СПб. Коммерческое училище; Под ред. Б.Е. Райкова. СПб., 1910. (Педагогический ежегодник. Т. 2). С.273
[22] Спутник экскурсанта / Центр. Экскурсионная комиссия при Московском учебном округе; под ред. С.И. Гинтовта. М., 1912. №3 : Москва. К юбилею Отечественной войны. 74 с. ; По Москве : Прогулки по Москве и её художественным и просветительным учреждениям / под ре. Н.А. Гейнике и др. М. : изд. М. и С. Сабашниковых, 1917.
[23] Смирнова А. Экскурсионные традиции Арбата // Арбатский архив. Вып.2. М. : Наука, 1909. С.340-347; Её же. Центральный музейно-экскурсионный институт : из истории организации экскурсионного дела в Москве в начале 1920-х гг. (по документам ГАРФ) // Археографический ежегодник. 2006 год. М. : Наука, 2011. С. 351-361.
[24] Закс А.Б. Эта долгая, долгая жизнь… Воспоминания в двух книгах. Кн.1. М. : ГИМ, 2000. С.152
[25] Jonson E. Now St. Petersburg learned to study itself : the Russian Idea of kraevedenie. The Pennsylvania State University, 2006. P.147 ; Голубева И.А. Пётр Николаевич Столпянский – историк Санкт-Петербурга. СПб. : Дмитрий Буланин, 2007. С.62-63.
[26] Закс А.Б. Эта долгая, долгая жизнь…С.232.
[27] Там же, с.237.
[28] Там же.