Сизинцева Л.И. «Одно из лучших в Костромской губернии…»: Земское дело в Ветлужском уезде // Ветлужская сторона: Историко-краеведческий сборник. — Кострома, 1995. – С. 38-47.
38
Чем решительнее мы собираемся строить новое, тем чаще оглядываемся назад: там — и чужие ошибки, на которых не грех поучиться, там — чьи-то достижения, удастся ли их повторитъ?
О Ветлужском земстве написано мало, зато хорошо. «Обзор десятилетней деятельности Ветлужского земства» в трех томах был составлен первым председателем уездного земского собрания, много лет определявшим стратегическое направление его развития — Нилом Петровичем Колюпановым (1).
По прошествии двадцати почти лет его председательства, когда он по болезни не смог присутствовать на очередной сессии собрания 1885 года, было предложено в знак благодарности повесить его портрет в зале заседаний земского собрания, потому что ой «относился к своей обязанности серьезно, с знанием дела, добросовестно, поставил земское дело так, что оно едва ли считается не одно из лучших в губернии» (2).
После Н.П. Колюпанова, кажется, никто не пытался рассмотреть деятельность этого уездного земства как целое, а жаль. Так и осталась она в истории первым своим десятилетием, но ведь потом прошло еще более сорока лет, наполненных хлопотами, надеждами, расчетами, ошибками и достижениями. Если описание десяти лет заняло три тома, сколько же нужно, чтобы рассказать о последующих? Тем не менее, попробуем начать хотя бы с малого.
Положение о земских учреждениях получило в России силу закона 1-го
января 1864 года. Казалось, это и будет тот самый рычаг, который позволит преодолеть инерцию медленного течения провинциальной жизни, бурлившая общественная энергия получит точку приложения. Многие уездные жители, уехавшие в столицы, возвращались, или прямо из Петербурга, пользуясь связями и авторитетом, пытались влиять на развитие местного земского самоуправления.
Выборы проходили в 1864-65 гг. по всем губерниям, избирались гласные (так тогда называли депутатов) в губернские и уездные земские собрания. Выборы проводились отдельно среди представителей городских и сельских обществ, и среди землевладельцев, не принадлежавших к обществам. Так, на очередной сессии Ветлужского уездного земского собрания 1-6 марта 1867 года, кроме председателя Н.П. Колюпанова, присутствовало шесть представителей от землевладельцев, девять — от сельских обществ, один — от Ветлужского городского общества и по одному были назначены ведомствами государственных имуществ и удельным (3).
Позже менялся и состав гласных, и их количество. На очередной сессии
1891 года от крестьян и от землевладельцев было равное число представителей — по 8 гласных, по двое — от города и от казны, один от удельного ведомства. Уездное земское собрание было распорядительным органом, как минимум один раз в год (иногда, по необходимости, чаще) оно собиралось
39
на сессию. Гласные съезжались в уездный центр, в нашем случае — в г. Ветлугу, и рассматривали сметы расходов на год, выслушивали доклады комиссий, которым поручалось рассмотрение отдельных вопросов, знакомились с отчетом исполнительного органа — управы, которая и реализовывала постановления земских собраний.
Члены управы выбирались гласными и отчитывались перед ними на каждой сессии, вопрос о разделении распорядительной и исполнительной ветвей местной власти просто не мог возникнуть: управа на самом деле была лишь орудием земских собраний. В состав управы входили председатель и два члена (в 1885 г.), они работали на постоянной основе и получали за это жалованье. В том же 1885 г. председатель получал 1800 рублей, а члены управы — по 700 рублей, деньги немалые, но и не слишком большие по тем временам. Восемьсот рублей в год (для сравнения) получал тогда провизор ветлужской аптеки, врач, имевший высшее образование, — 1200 руб., учительница земской школы, не имевшая, как правило, даже среднего образования, — 240 рублей в год. Около 2800 рублей тогда же тратили по уезду на содержание канцелярии (4).
Ведало же уездное земское собрание местными хозяйственными нуждами, которые при учреждении земства были разделены на обязательные и необязательные. К первым относилось содержание местных полицейских и судебных органов, размещение и содержание рекрутов, строительство и поддержание дорог и некоторые другие. Забота о народном здравии обязательной для земства была лишь в том объеме, в каком этими вопросами занимались Приказы общественного призрения, чье имущество по их упразднении было передано земствам. Образование, забота о народном благосостоянии и многое другое были отнесены к числу необязательных расходов.
Однако постепенно то, что входило в обязательные повинности, передавалось на счет казны, а высвобождавшиеся средства земство направляло на «необязательные» статьи. Если в 1877 г. обязательные расходы Ветлужского уездного земства составляли 39,9%, то к 1901 г. они снизились до 3,8% (4), зато оставшиеся деньги пошли на народное образование (22%) и медицину (30%) (5).
Средства, которыми распоряжалось земство, поступали из налогов и сборов с промысловых свидетельств, с торговых и промышленных заведений, городских и сельских строений, землевладельцы платили поземельный сбор. Тем самым процветание земства, размах его деятельности были поставлены в прямую зависимость от благосостояния уезда.
* * *
Пожалуй, самой близкой сердцу ветлужских гласных заботой оказалось народное образование, законом отнесенное к числу необязательных. В наследство земству на просторах огромного Ветлужского уезда досталось несколько старинных школ. Самая первая из них была устроена в имении Лугининых — Рождественском, и содержалась на счет владельцев усадьбы. Потом были устроены школы Ново-Успенская (1842 г.), Спиринская (1845), Вохомская (1847), а в 1861 — Хмелевицкая и Николо-Шангская. В 1867 г. в них учились 164 мальчика и 13 девочек(6).
40
С открытием земских учреждений гласные постановили значительную часть бюджета направить на строительство новых школ, убедили крестьян составить приговоры (так раньше назывались постановления сельских обществ) о создании школ. Результатом этого стало открытие в первый же год земской работы школ в Подгородной, Печенкинской, Глушковской, Гагаринской и Одоевской волостях, их примеру последовали крестьяне Заводской, Хорошевской, Тоншаевской, Пыщугской и Какшинской волостей, в 1867 году открывшие по одной, а в Шангско-Городищенской волости две школы. Таким образом, каждый год открывалось почти столько же школ, сколько их было до создания земского управления, и к концу 1867 года общее число школ достигло девятнадцати, и на два десятилетия замерло на этой отметке.
Тем временем число желающих учиться увеличивалось. В некоторых школах (Ошминской, Тоншаевской) оно достигло почти 90 человек при том, что «классные комнаты устроены лишь на одного учителя и размером не больше как на 60 человек»(7). Земцы оказались перед выбором: либо приглашать вторую учительницу, — но тогда одна другой «будет только мешать, и самое учение не может быть успешно», — либо строить новые школьные здания. Но тогда, в 1885 году, казалось, что увеличивать «расход на народное образование, и так уже составляющий пятую часть всего бюджета, ввиду такого общего безденежья и застоя торговли и промышленности вряд ли не будет рискованно», — и их можно было понять: они просто вынуждены были соотносить расходы с доходами. Оставалось только напоминать, что «на первом плане должно быть более основательное обучение, чем такое, которое через год-два пропадет бесследно» (9).
«Рецидивы безграмотности», то есть утрата навыков чтения и письма по выходе из школы, очень беспокоили гласных. «Ветлужское земство всегда
проявляло особую заботливость в деле народного образования, для развития которого оно не жалело средств […], школы в Ветлужском уезде помещаются в прекрасных зданиях, имеют хороших наставниц и наставников, всегда снабжаются достаточным количеством учебных пособий и школьными библиотеками», — тем досаднее было признавать, что «всего этого еще недостаточно для того, чтобы сказать: Ветлужское земство сделало все, что от него зависит, для развития народного образования и народной нравственности», потому что, покидая школу, ребенок забывал, чему его учили, утрачивал навыки, возвращался к прежней системе ценностей. Для предотвращения этого очередная сессия Ветлужского уездного земского собрания 1891 г. постановила открыть при управе книжный склад для народного чтения (10).
По сравнению с другими уездами постановка школьного дела у ветлужан была много лучше: практически все 22 школьных здания были построены специально для этой цели, все они имели комнаты для ночлега ребят, пришедших из дальних деревень, — ведь население в этом лесном краю было редким, школы сильно удалены друг от друга. За порядком и чистотой в этих комнатах наблюдали «особые для того нанимаемые женщины, на обязанности которых, кроме того, [лежала – Л.С.] забота об изготовлении учащимся обеда
41
из провизии, доставляемой самими детьми»(11). И все же снова и снова приходилось признавать: «оказывается, что училищ так же, как и в прошлом
году, очень недостаточно».
В 1891 г. собрание постановило: комнаты для ночлега обратить в классы, а помещения для отдыха ребят изыскать силами сельских обществ поблизости от школы, объяснив это тем, что «в последние годы, вследствие развития в среде населения сознания пользы грамотности, земские школы переполнены учащимися» (12). Боялись, что многие родители перестанут отпускать детей в школы, но опасения не оправдались.
Тем временем кривая грамотности неуклонно поползла вверх: земство
запросило сведения о грамотности призывников уезда. Оказалось, что число
не утративших полученные в школах знания в 1874-1883 гг. составляло от 10
до 14.8%, а с 1886-го и 1887-го — 26,5%, 1888-го и 1889-го — 31%…(13)
Стали изыскивать способы увеличения числа школ без особых затрат: поддерживать церковноприходские школы и школы грамоты (последние давали лишь самые незначительные сведения, обучая началам чтения, письма
и счета, зато не требовали ни школьного здания, ни содержания учителей —
в крестьянских избах за незначительную плату учил всяк, кто мог).
Тут-то, с середины 1890-х годов, как и по всей стране (14), число школ стало расти, земство поддерживало любую стороннюю инициативу, к 1898 г. число школ достигло в уезде 26 (15). В начале XX века стали поступать субсидии из бюджета на устройство новых школ, встал вопрос о введении всеобщего начального обучения. Была составлена сеть, то есть программа строительства училищ, учитывающая результаты предварительных статистических исследований реальной потребности в них. В 1908 г. был опубликован «Проект нормальной школьной сети для Костромской губернии».
При поддержке правительства реализация школьной программы пошла
так споро, что в 1913 г. в уезде было уже 129 начальных школ, в которых училось 4585 мальчиков и 1162 девочки (всего 5647 детей), в 59 училищах был введен четырехгодичный курс (16). И это — помимо 23 церковноприходских школ, 3 министерских училищ. В самой Ветлуге к этому времени действовали мужская и женская гимназии, которым земство оказывало регулярную финансовую поддержку, высшее четырехклассное, двухклассное женское и несколько церковноприходских училищ… И тут началась война.
В наследство от Приказа общественного призрения земству досталась небольшая больница на 10 кроватей в самом центре Ветлуги. Еще до начала земской реформы прежний больничный совет ставил вопрос о строительстве нового здания. В 1865 г. уездное земское собрание выделило для этого немалую сумму — 2000 рублей серебром, после споров с городскими властями весной 1866 г. строительство было начато управой, а 1 января 1867 г. больные уже были переведены в новое помещение на 25 кроватей (17).
Н. П. Колюпанов, из книги которого мы узнаем все перипетии этой истории, с точностью до 3/4 копейки приводит суммы, израсходованные на лес и кирпич, железо, стекло и работу, не забыв даже 5 рублей на конопатку. За этими подробностями — поиски средств, хозяйственные хлопоты, — одним словом, поэзия «малых дел», незаметных и неблагодарных. Все, от сада
42
— до вентиляции, устроенной при посредстве «Вальпертовых воронок», согрето хозяйской заботой. «В каждой комнате по ватерклозету с медными вылуженными тазами, от которых проведены свинцовые трубы…» — и так по полстраницы на каждое техническое новшество (18).
Основная нагрузка по строительству больницы легла на ее попечителя,
земского гласного и члена управы, Леонида Дмитриевича Петерсона. Он уступил под строительство участок принадлежавшей ему земли на льготных условиях, вел основные работы, а по окончании их содержал на свой счет несколько бесплатных кроватей.
Дело в том, что лечение в больнице было платным. И хотя «смотря на больницу, как на учреждение благотворительное, созданное в пользу бедного населения», собрание 25 марта 1871 г. отклонило предложение управы о повышении платы, тем не менее, и 18 копеек в день тоже далеко не каждый мог себе позволить. Для таких на счет земства были отведены 3 кровати, несколько бесплатных мест оплачивали частные благотворители.
Крестьяне постепенно преодолевали предубеждение против «казенного заведения», все чаще обращались в больницу, не имея возможности заплатить за лечение. «Врач был принужден отказывать многим больным(…), и
43
несмотря на это в год все-таки было перерасходовано против назначенного на 206 дней, так как принимались больные, болезни которых требовали безотлагательного пособия, и отказать в помещении которым было невозможно (19). В 1875 г. число бесплатных мест было увеличено вдвое, но и шесть земских благотворительных кроватей проблемы не разрешали. И врач продолжал принимать бесплатных больных, а земство из года в год печатало списки больных, с которых должны быть сложены недоимки за лечение…
Не только плата была препятствием к благополучному излечению. Еще в первый год земской медицины в уезде, во времена старой больнички на 10 коек, гласный и член управы В. И. Баскаков предлагал устроить калорифер для просушки воздуха, завести для больных шашечные доски и новую мебель, а в саду поставить гимнастические снаряды для упражнений. «При больнице нет решительно никаких хирургических инструментов», — результатом этого доклада стало выделение в 1867 г. денег на инструменты. (20).
В новой больнице были не только инструменты, но и такое новшество, как лабораторный микроскоп. Постоянно увеличивалось число кроватей, в 1889 г. было устроено новое здание для заразных больных, из 32 коек уже 17 были бесплатными для пациентов (21).
44
9 июля 1890 г. Ветлуга выгорела. Сгорели 282 двора, 1128 зданий, 3 здания торговых рядов (22), сгорела и ветлужская больница. И опять все началось сначала: поиск средств, материалов, строительство. На этот раз проект больницы выполнил петербургский инженер-архитектор Н.Л. Шевяков, по примеру более усовершенствованных столичных больниц (23). Здание было спроектировано деревянным, с каменной средней частью (24). Но к этому времени больница в уездном городе уже не была единственной, в разных концах Ветлужского уезда устраивались все новые больницы, фельдшерские пункты, амбулатории.
Уже первый проект по медицинской части, предложенный В.И. Баска-
ковым в 1866 г., на второй очередной сессии уездного земского собрания, предполагал сочетание разъездной системы с устройством фельдшерских пунктов и развитием центральной больницы (25), а также постепенное открытие постоянных больниц «в различных местностях, где по преимуществу сосредоточено уездное население». Это отличалось от позиции губернского земства, делавшего упор на губернскую земскую больницу в Костроме, и от позиции других уездных собраний, старавшихся сосредоточиться на какой-нибудь одной форме подания медицинской помощи.
Первым врачом на службе Ветлужского уездного земства был П.В. Раздеришин, приступивший к исполнению своих обязанностей 17 февраля 1867 года и прослуживший на земской службе еще не одно десятилетие (26).
В 1871 г. одновременно распространились тиф, холера и сибирская язва. При всей расторопности его, П.В. Раздеришин физически не мог поспеть всюду. Земское собрание 19 февраля постановило пригласить в уезд второго врача, разделив всю территорию на два врачебных участка, с обязанностью посещать фельдшерские пункты зимой ежемесячно, а в другие месяцы вдвое реже.
С 17 марта 1873 г. на место второго врача поступил А.И. Баскаков (27) прослуживший Ветлужскому земству до самой своей смерти в 1890 г.(28). Уездное собрание на заседании 11 марта вынесло постановление о сооружении памятника Александру Ивановичу Баскакову и даже выделило на это деньги… Но пришли другие врачи, и каждому казалось, что он начинает с нуля. Разве дело в памятнике? В памяти…
В 1885 г. разгорелись среди гласных споры — стоит ли учреждать III медицинский участок с приглашением еще одного врача. На участке А.И. Баскакова к этому времени уже находились две больницы — Рождественская и Николо-Шангская, два приемных покоя — Пыщугский и Вохомский и один фельдшерский пункт. «Участок же этот по своему протяжению до 500 верст в окружности слишком велик для объезда врачам, — утверждали одни (30). Другие указывали на неурожай, резкое падение заработков — «мужику предстоит нужда в хлебе, а не в докторе» (31). Собрание распорядилось пригласить третьего врача.
Так, с трудностями, взвешивая каждую копейку, земство открывало все новые больницы, приемные покои, фельдшерские пункты. В 1887 г. Пыщугский приемный покой сгорел — его отстраивали заново (32). И все же расстояние между медицинскими учреждениями в 1889 г. остается слишком
45
значительным — 30-40 верст. Составители отчетов уже затрудняются в наименованиях: в Пыщуге — приемный покой или больница? 10 кроватей, построено новое здание… То так, то так назовут. В Николо-Шанге — больница на 10 кроватей или приемный покой? В 1890 г. открыт приемный покой в Одоевском, в 1891-м — в Ошминской волости фельдшерский пункт, а временный фельдшерский пункт из Хорошевской волости переводится в Заветлужье и становится постоянным. В 1893-м — открыт приемный покои в Тоншаеве, а в следующем году решено превратить его в больницу, проект которой заказали тому же петербургскому архитектору Н.Л. Шевякову…
Так понемногу, постепенно, от малого — к большому, от временного — к постоянному и двигалось Ветлужское земство. В 1914 г., к началу войны, было уже 10 участковых больниц в Рождественском и Николо-Шанге, Хмелевицах и Одоевском, Пыщуге, Вохме, Шангском Городище, Ветлуге, Никитихинский амбулаторный пункт и еще 8 фельдшерских пунктов… В это
время работают рука об руку старые и молодые врачи — А. П. Лаговскии, П. Ф. Гусев, К.П. Прядильщиков, А.Ф. Розов и другие (34). А потом врачи и фельдшеры, и пациенты ушли на фронт, и пункты стали закрываться, один
46
за другим… Земское медицинское дело умирало постепенно, так же, как и становилось.
***
«Ветлужское земство много сделало в деле народного образования и земской медицины, не жалея на это громадных средств и трудов, но до сих пор слишком мало обращало внимания на экономический быт крестьян», — сказал в своем докладе уездному собранию 1891 года гласный А.И. Яблочков и поставил вопрос «о поднятии экономического благосостояния населения путем развития полевой культуры, распространения улучшенных земледельческих орудий, кустарных промыслов и организации мелкого кредита (35). Вопрос был поставлен своевременно: урожай с каждым годом снижался, земли истощались.
Тот же Алексей Иванович Яблочков, дворянин и землевладелец, предложил программу преодоления возникших трудностей: устроить земский склад несложных и недорогих земледельческих орудий, предоставить возможность приобретать удобрения и улучшенные семена трав и зерновых за наличный расчет, открыть ссудную кассу мелкого кредита и — «земство должно взять на себя инициативу развития среди населения кустарных промыслов».
Пожалуй, самое удивительное в земской практике — это то, что они называют проблемы не для того, чтобы искать виноватых, а для того, чтобы искать пути их преодоления, найдя же путь — идут по нему, спотыкаясь и падая, поднимаясь и продолжая идти. Не все сразу сладилось с земским сельскохозяйственным складом, долго пришлось пропагандировать идею мелкого кредита, ремесленных мастерских. Помогло умение приноравливаться к возможностям и потребностям крестьян, поддерживать их собственную инициативу, отказываясь от авторства.
Когда в 1914 г. в Ветлуге собрался Первый съезд представителей сельскохозяйственных обществ, маслодельных артелей и потребительских обществ Ветлужского уезда, то нигде не значилось — «проводится под покровительством уездного земства». И просто надо было помнить, сколько трудов было положено земством на пропаганду самой идеи артельной, кооперативной организации народной хозяйственной жизни, заметить, что долгосрочные кредиты для первоначальных капиталов сельскохозяйственных
обществ — из земских ссуд, что основные доклады, намечающие цели и предлагающие пути к их достижению, были сделаны уездным земским агрономом М.Г. Ширманом (36). И все становилось на свои места.
Хорошо бы помнить и о том, что не меряно, не считано: о дорогах, мостах, насыпях и береговых укреплениях, устроенных, улучшенных, отремонтированных земством; о том, как в голодный 1883 г. удалось сбить рыночные цены на зерно благодаря операциям земства, и о многом другом, о мелочах хозяйственных, о помощи нищим, сиротам, о пособиях на образование подросших сыновей и на свадьбы дочерям на выданье…
А сколько идей, рожденных ветлужскими земцами, канула в небытие? О местной даровой почте, о справочной конторе, которая совместила бы под крышей управы и биржу труда, и объявления о покупке-продаже
47
движимого и недвижимого имущества. И типовой проект народных домов — со зрительным залом, чайной, библиотекой и музеями (двумя музеями!) под одной крышей (наши клубы так и не дотянулись до поставленной земством планки). А ведь их предполагалось строить в соответствии с составленной земством сетью, в оптимально выверенных местах.
Земства были закрыты, распущены, уничтожены в 1918 году. Принесло
ли это пользу — рассудит история.
___________________________________________________
1. Н.П. Колюпанов. Обзор десятилетней деятельности Ветлужского земства. 1866-1876. В 3-х вып. Кострома, 1876- 1877. (Далее — Н.П.Колюпанов…).
2. Сборник постановлений Ветлужского уездного земского собрания очередной сессии 1885 года. Вятка, 1885. С.253. (Далее — «Сборник… сессии… года»).
3. Журналы заседаний очередного Ветлужского уездного земского собрания 1-6 1867 г. Б.м., б.г. (Далее — «Журналы…»).
4. Б. Веселовский. История земства за сорок лет. Т.1. СПб., 1909. С.670. (Далее — «Б. Веселовский»).
5. Там же, с.676.
6. Здесь и ниже.— Н.П. Колюпанов, вып.2.
7. Сборник… сессии 1885 г., с.249.
8. Там же, с.250.
9. Там же.
10. Сборник… сессии 1891 г., с. 185.
11. Сборник… сессии 1889 г., с.139.
12. Сборник… сессии 1891 г., с.183.
13. Сборник… сессии 1890 г., с. 100-111.
14. Б. Веселовский, с.484.
15. Там же, с.716.
16. Сборник… сессии 1914 г., с.509.
17. Н.П. Колюпанов, вып.2, с.7.
18. Там же, с11.
19. Там же, с. 16-17.
20. Журналы…
21. Сборник… сессии 1889 г., с.24, 25, 30.
22. Сборник… сессии 1891 г., с. 28-29.
23. Сборник… сессии 1894 г., с. 78, 126.
24. Там же, с. 208, 210.
25. Н.П. Колюпанов, вып. 2, с.2.
26. Там же, с.29.
27. Там же, с.ЗО.
28. Сборник… сессии 1891, с.77, 84.
29. Сборник… сессии 1893, с.257.
30. Сборник… сессии 1885 г., с.155 и др.
31. Там же, с. 136.
32. Сборник… сессии 1889 г., с.271.
33. Сборник… сессии 1890 г., с. 243-250; Сборник… сессии 1891 г., с. 129.
34. Сборник… сессии 1914 года, с.510; Э. Глезеров. Общий обзор медицинской части Ветлужского земства за 1915 год. Ветлуга, 1916.
35. Сборник… сессии 1891 г., с. 79-80.
36. Труды первого съезда представителей сельскохозяйственных обществ» маслодельных артелей и потребительских обществ Ветлужского уезда Костромской губернии, бывшего 20, 21, 22 и 23 мая в гор. Ветлуге. Кострома,
1914.