Судьба краеведа
В.И. Смирнов – легенда костромского краеведения. Его имя не забудется до тех пор, пока люди будут искать подлинного знания о своей земле. Он многое сделал: был хорошим преподавателем, организовывал экскурсии для гимназистов, потом по его инициативе был создан университет в Костроме, Коллегия по охране памятников искусства и старины, библиотека, архив, Музей местного края, музеи почти во всех уездных центрах губернии…
Главным детищем В.И Смирнова стало Костромское научное общество по изучению местного края, или сокращенно – КНО. Он был одним из четверых членов-учредителей при создании Общества, на первом заседании 18 мая 1912 г., был избран его секретарем. Этот тяжелый груз он нес восемь лет. В 1914 году В. И. Смирнов записывал: «Если бы это время, которое я потерял на организационную работу, на писанье писем, бумаг, докладов секретаря, повесток и всего прочего, употребил бы на собственное научное изыскание касательно края — право, результатов было бы больше. Взявши на себя обязанности секретаря, другими словами, всю черную работу и предоставляя другим наслаждаться науками и погружаться в изучение края, я думал, что это только пока, временно, потом вскоре найдутся люди, закипит работа»… «Черновая работа оказалась не временной, а вечной», — горько замечала по этому поводу Л. С. Китицына. Но при этом он все-таки умудрялся писать.
Когда в 1921 г. В.И. был избран председателем КНО, то его новые обязанности пришлось совмещать с той самой черновой работой, одновременно заведуя Музеем местного края и этнологической станцией…
Это была подвижническая деятельность, не только не приносившая достатка, но и ставившая исследователей на грань выживания: «Положение многих членов граничит в настоящий момент с голодом, — писал В.И.Смирнов в 1922 г., — русская наука вообще ходила в рубищах, но провинциальная наука, особенно в последнее время, являет поразительное зрелище нищеты… Создается такое положение, что краеведческое дело никому не нужно — ни правительству, которое равнодушно к гибели подобных научно-просветительных учреждений, ни народу — широким массам, которые не умеют еще ценить важности научной работы».
Что же заставило его положить жизнь на это дело, – в буквальном смысле, «до самыя смерти»?
«Мое отношение к науке самое возвышенное. Я твердо убежден в силе человеческого разума. Знаю, что наука … вскроет удивительные тайны природы и истории…» — давал показания В. И. Смирнов в застенках ОГПУ: «Наука, рассуждал я, и продолжаю так думать, не должна быть достоянием только центральных ученых, которые и не могут обслужить всю страну… Это нужно делать на месте, по возможности местными силами, создав для этого на месте подходящие условия… Мне казалось необходимым спустить научную или, по крайней мере, собирательскую работу до уезда, потом до волости и наконец до села…». В 1929 г. он пополнил ряды советских заключенных. Откуда эта настойчивость, граничившая с одержимостью?
Духовная школа, которой он отдал часть жизни с 9 до 24 лет, формализмом вытравив веру, не потревожила идеал подвижничества. Позже он записал в дневнике: «Я хотел спасать мир…» И не случайно в самые трудные в смысле физического существования годы ему на память пришел подвижник из северного жития… Просто место веры заняла наука, именно в ней В.И. Смирнов видел залог грядущего счастья всего человечества, ей служил…
Оказалось, чтобы убить живую душу краеведения, достаточно было убрать людей, которые этим жили, и в первую очередь человека, который был фактическим центром движения, его мозгом, — Василия Ивановича Смирнова. В год ареста, ему было 47 лет, и, хотя здоровье было подорвано неимоверными усилиями, он еще столько мог сделать…
И сделал: в его письмах – панорама народного страдания, апофеоз абсурда эпохи Большого террора. Сегодня его письма – памятник трагедии страны и неопровержимый исторический источник, который он создавал осознанно, для нас, живущих после него, и уже тогда дал название –– «Народ в тюрьме». Он нашел в себе силы продолжить работу в Архангельске качестве геолога, создать еще один музей… Ему удалось избежать расстрела в 1937-м, смерть догнала его в 1941-м.
Казалось, все кануло в Лету… Но когда в 1950-х в людей возвращалась жизнь, — вспомнили и о нем. Труды Костромского научного общества востребованы специалистами, труды самого Василия Ивановича – специалистами-этнологами. И французский ученый Седрик Пернетт написал о нем диссертацию, а потом – статью в справочник об отечественных фольклористах… Есть статья в Музейной энциклопедии, и, думается, этим дело не закончится.
Меняется мир, меняются системы ценностей, но всегда люди могут оценить самоотвержение и подвижничество, на которое способен далеко не каждый.